Валерия Заклунная — о работе с Говорухиным и помощи Гагарину

Ведущая актриса Театра русской драмы им. Леси Украинки, известная зрителю по ролям в фильмах «Любовь земная», «Судьба», «Место встречи изменить нельзя» сегодня отмечает юбилей. Накануне ВАЛЕРИЯ ЗАКЛУННАЯ рассказала «Известиям в Украине», почему предпочла Киев Москве, как приложила руку к первому полету человека в космос, и снималась в самом популярном советском детективе.

Роли всякие нужны

Как вы считаете, ваша актерская судьба сложилась успешно?

Думаю, никто никогда не скажет, что прожил абсолютно безоблачную жизнь. Всегда чего-то не хватает. Если посмотреть на себя со стороны, кажется, что все нормально. Ну а если вдуматься... Годы без работы, неудачные спектакли, в которых ты была бессильна, потому что рядом не оказалось режиссера, который мог бы помочь, или наоборот, тебе дали роль, которую ты не можешь играть. Все это было. Наверное, полностью довольными своей судьбой бывают только люди с особенным настроением, экзальтированно верящие в свои силы, считающие себя лучшими.

Богдан Ступка как-то в интервью признался, что годы пролетают с невероятной скоростью. Когда оглядываетесь назад, огорчаетесь?

Что есть — то есть. Я не огорчаюсь, наверное, потому что в 66-м году еще играла молоденьких героинь, а в 84-м мне уже предложили роль бабушки в «Я, бабушка, Илико и Илларион». Режиссер сказал: «Мне не нужна бабушка, мне нужен символ моей любимой Грузии — стройная высокая красивая старуха». Я покрасила волосы и играла. А теперь что? Я смотрю в зеркало и вижу все, что со мной происходит. Будет смешно, если я начну молодиться, паспорт же не врет. Я могу только чуть забегать наперед, пристраивая себя на сцене, чтобы потом, увидев меня без грима, зрители говорили: «Ух, а она еще, оказывается, молодая!»


Переход на «старшие роли» тяжело дается?

Мне было невыносимо, когда окружающие вдруг стали обращаться ко мне с почтением — Валерия Гаврииловна. Поверьте, к этому сложно привыкнуть. Раньше все вокруг всегда звали меня Лерой, Леруськой, часто даже Валерой. Я росла пацанкой и дружила только с мальчишками: Валерка, Колька, Кирка, Мирка — такая была компания. И я была счастливым человеком, потому что меня окружали такие ребята. Никто не смел меня обидеть.

Наверное, из-за такого детства у вас сформировался мужской характер?

Наверное, хотя не только из-за этого. Просто в жизни приходится столько всего делать самой: приготовить, купить, убрать, постирать, думать за кого-то, выстраивать роль. Это нелегкий труд. Я постоянно заставляю себя быть сильной женщиной, но знаю, что слабее и ранимее меня нет.

Актриса ради шутки

Выбор профессии для вас был предопределен?

Сейчас странно читать интервью коллег, которые рассказывают, как бредили сценой, по пять раз пытались поступить в театральный. У меня же все произошло как-то шутя. В детстве кем только не хотела стать, даже летчицей. А вот о театральном даже не думала. В школьные годы записывалась во всевозможные кружки от чтецкого до домоводческого, поэтому, когда к нам пришла замечательный педагог Любовь Григорьевна Шах, я подалась в театральную студию при ДК МВД. Лет в 13 играла вовсю, но никаких дальнейших перспектив не видела. Для меня театр был закрытой сферой, в которую попадают какие-то уникальные люди. А что когда-нибудь и я смогу этим заниматься, даже представить себе не могла.

Почему же поступили в театральный?

После школы я поступила не в театральный, а в техникум. Стала техником-конструктором радиоуправляющих устройств и трудилась на заводе. Работа мне очень нравилась. Представляете, наш конструкторский отдел разрабатывал приборы для космического корабля Гагарина. Когда он впервые вышел в космос, я плакала, осознавая, что там есть и моя деталька — доля моего труда. Ощущение, что ты сделал что-то собственными руками и оно почему-то работает потрясающее. Жаль, но сейчас даже утюг не могу самостоятельно починить. А тогда все умела. Так что моя первая профессия — это никак не ошибка молодости.

Дальнейшую мою судьбу определил случай. Раз в десять лет комиссия из Школы-студии МХАТ выезжала в разные города отбирать потенциальных студентов. Любовь Григорьевна настояла, чтобы попробовала и я. После просмотра жюри порекомендовало мне ехать в Москву поступать. Я восприняла это как шутку, но поехала и поступила.

По окончании учебы была возможность остаться в Москве?

Была, но я об этом даже не думала. Во-первых, была очень домашней девочкой, во-вторых, меня ждал Юрий Сергеевич Лавров, который в то время руководил киевским Театром русской драмы. К тому же у меня не было чувства, что в Москве со мной может произойти что-то сверхъестественное. Конечно, если бы в то время нашелся какой-нибудь Ефремов или Любимов и разглядел во мне свою актрису, я бы подумала. Мне предлагали идти в Театр Станиславского, в Театр Пушкина, и после, когда я работала здесь, приглашал Гончаров, Захаров хотел сделать пару на сцене со мной и Олегом Янковским.


Тогда Киев считали театральной периферией?

Москвичи — возможно. Но я никогда так не думала. На сцене Русской драмы у меня была возможность работать и играть что хочу. Мне повезло, первой моей ролью была Катя в «Хождениях по мукам». Никто из наших однокурсников не начинал с такой серьезной работы. Там, в Москве, везет единицам. Остальные снимаются в клипах, на телевидении, лишь изредка подыгрывая в театре.

Убедительность Станислава Говорухина

Как вы попали в фильм «Место встречи изменить нельзя»?

Как-то мне позвонил Станислав Говорухин, сказал, что собирается снимать детектив и предложил сыграть в фильме главную роль. Я прочла сценарий и долго недоумевала, о какой главной роли шла речь: Шарапова или Жеглова. Съемки проходили в Одессе. Я прилетаю, а он говорит, что играть я буду Глашу, возлюбленную героя Джигарханяна. Оказалось, «главная» роль потому, что именно эта властная женщина заправляет всем в банде. Говорухин был так убедителен, что я согласилась.
 

Вас утомляет слава?

Думаю, что артисты кокетничают, когда жалуются на свою популярность и обилие поклонников. Разве может утомлять или раздражать человек, который подходит поблагодарить за спектакль, поделиться своими впечатлениями? Напротив, это очень приятно. Может быть, это проявление моего эгоизма, но я сразу же пытаюсь вытянуть из него что-нибудь полезное для себя, точнее для роли. Вдруг он подскажет какой-то ход, вдруг я чего-то не заметила, а роль можно было так повернуть, что она стала бы лучше. Тем более у нас есть поклонники, которые на спектакли ходят по нескольку раз и могут сравнить, подсказать, чем прошлый был лучше или хуже сегодняшнего, где я ошиблась. Такой зритель не может утомить. Но если после спектакля ты идешь вся мокрая, а тебя хватают за фалды, комплиментами осыпают, сюсюкают, в глаза заглядывают — это, конечно, неприятно.

Как, по-вашему, за последние годы изменился театральный зритель?

Для тех, кто помнит меня и моих коллег молодыми, театр был способом жизни. Нередко зрители — совсем незнакомые люди — становились нам близкими, родными. Могли позвонить, например, попросить провести их на спектакль, потому что не хватало денег на билет. Жаль, но сейчас таких поклонников осталось очень мало. Зато теперь в театр идет молодой зритель. На спектакле «Деревья умирают стоя» замечаю много молодежи. Приятно отмечать для себя, как внимательно они слушают. Иногда даже настораживаешься: почему они молчат? Потом слышишь — носами хлюпают. В конце встают и кричат браво, цветы приносят. Наверное, молодым захотелось наконец-то узнать что-то помимо компьютеров.
 

Ваша героиня из спектакля «На закате солнца» — женщина капризная. А вы любите качать права на репетиции, например?

Нет, в работе я прилежная ученица. Так меня учили. Получив роль, я несколько раз от руки ее переписываю, чтобы лучше запомнить. И потом, на репетициях четко следую задачам режиссера. Конечно, параллельно у меня есть и свое персональное видение этой роли. И как только режиссер говорит, что все нормально, что все получилось, я прошу разрешения на свою пробу. Но я не думаю, что это каприз, скорее желание сделать роль лучше.

Правда, что чем старше актриса, тем меньше у нее шансов получить роль? И возможно ли избежать такой участи?

Для этого рядом должен быть заинтересованный режиссер, который плавно перевел бы тебя в следующее амплуа, в другое качество, помог бы перестроиться. Ведь это его задача — смотреть вперед, понимать, что сейчас вы молодая актриса, потом станете чуть взрослее, сознательнее, со временем в вас проявится характер, потом вы сможете разрешить себя состарить. А ведь есть актрисы, которые до старости выходят на сцену, подтягивая себе носик.


В театре есть актрисы-инженю, травести, есть «молодые героини», а есть артисты, которые рождаются, чтобы играть в среднем или зрелом возрасте. Я родилась как раз для старших ролей. К примеру, Евгения Ханаева вообще никогда не играла юных девочек. Ее внешние и внутренние данные с возрастом накапливались. А инженюшки — несчастные девочки. Они играют до поры до времени, потом им вдруг начинает не хватать характерности, драматического начала. А это просто необходимо для более зрелых ролей.