Мимо классики

15 августа известная украинская актриса театра и кино Валерия Заклунная отметит 70-летие.

НЕСОКРУШИМАЯ БАБУШКА ЭУХЕНИЯ (ВАЛЕРИЯ ЗАКЛУННАЯ) В СПЕКТАКЛЕ «ДЕРЕВЬЕЯ УМИРАЮТ СТОЯ»

Мужского покроя пиджак, узкая темная юбка ниже колен, обувь на низком ходу и собранные в вечный узел на затылке волосы — о таком ли сценическом облике мечтают сотни девушек, толпящиеся у входа в театральный вуз? Им, пришедшим сюда в ярких открытых платьях и туфельках на шпильках, вряд ли захочется проходить всю актерскую жизнь на сцене, да и на экране именно в таком виде. Вот и Валерии Заклунной, выпускнице знаменитой Школы-студии МХАТ 1966 года, во времена всеобщей моды на бабетты и осиные талии наверняка думалось о чем-нибудь более кокетливом, чем газовая косынка на плечах.

Но отнюдь не всегда верным спутником молодой актрисы оказывается везение, и роли милых девушек не сыплются, словно из рога изобилия, а Шекспир с Мольером не выпадают и подавно. Случилось, что и ее так долго ожидаемая большая первая роль, сулившая в случае успеха актерское будущее и признание, тоже не выглядела поэтично. Фартовой и определившей на долгие годы актерскую судьбу Валерии Заклунной стала роль секретаря райкома партии Марии из одноименной пьесы Афанасия Салынского, поставленной на сцене Киевского театра им. Леси Украинки Эдуардом Митницким в 1972 году.

Удачно сыграть партийного деятеля, а если повезет, то и высочайшего компартийного босса, в советское время означало многое — звания, официальное признание, налаженный быт. Не обещала такая удача только дальнейшего выбора ролей. К примеру, после Ленина никак нельзя было выйти в образе негодяя Ричарда ІІІ, и даже комедийный персонаж для актера с лицом вождя оставался нежелательным. Сибирячка, а под таким названием вскоре вышел фильм по той же пьесе Салынского, на долгие годы стала для Валерии Заклунной альтер эго ее киносценического существования. Замечательно выходившие у нее принципиальные, честные, волевые, целеустремленные партийные деятельницы и фронтовички потеснили все в репертуарном перечне актрисы. Ведь была у них и женская привлекательность, и мудрая хитринка в чуточку раскосых глазах, и даже бархатистые волнующие обертоны в голосе. К тому же, подобный облик внешне сдержанной, передовой, мыслящей современницы, скромно одетой, без грима и украшений, содержал именно ту, допустимую в советском искусстве толику сексуальности, не позорящую высокие идеалы, но обеспечивающую зрительский успех.

Скорее всего, в 1970-е Заклунная стала любимым типажом для тогдашних функционеров и цензоров искусства: похожие кино и театральные роли шли одна за другой, так, что актрисе волей-неволей приходилось мельчить, дабы не заштамповаться, не стать одинаковой. Но удача снова в облике партийной деятельницы районного масштаба выручает актрису. Задушевность эпических кинокартин Евгения Матвеева «Любовь земная» и «Судьба», где Валерия Заклунная сыграла Катерину, их эмоциональность, трагическое напряжение и глубинный психологизм, позволили ей создать образ женщины неординарной, особенной, чья исключительность — не в том, что она облечена большей властью, нежели другие, а в том, что ей больше и сильнее дано чувствовать и понимать, предвидеть и предугадывать.

В сущности, советская бюрократия отнюдь не жаловала подобных мудрых и наделенных человеческой теплотой функционерок. Но хорошее советское кино, в котором посчастливилось сниматься Заклунной, было искусством идеалов, а не драмой советской реальности. Ее же актерская проницательность и глубина чувств, словно воспринятые из характера знаменитой киногероини, стали отличительной чертой лучших неконъюнктурных сценических образов Валерии Гавриловны Заклунной.

Наталья Николаевна Пушкина из «Последних дней» М. Булгакова и Сара в «Иванове» А. Чехова, в спектаклях Театра им. Леси Украинки, были исполнены так, что заставили призадуматься, весь ли ее артистический потенциал используется постановщиками. Виновница гибели Пушкина в глазах всех, приходящих проститься с поэтом, Наталья Николаевна Заклунной у постели умирающего мужа оставалась полной достоинства и царственного величия фарфоровой статуэткой, которой принято любоваться, а не обезображенной горем, отчаявшейся женщиной. Осознание вины и утраты к красавице Наталье — Заклунной приходило постепенно, не искажая ее внешне, а съедая изнутри. И сыграть свою героиню именно такой, вопреки упорно сохранявшейся репутации изменницы и недостойной жены, означало многое объяснить в ее отношениях с Пушкиным.

Непластичная, скованная внешне роль больной Леси Украинки в спектакле «Надеяться» по пьесе Юрия Щербака, поставленной в 1979 году Ириной Молостовой, дала Валерии Заклунной еще раз возможность доказать, что ей под силу оживить любой книжный текст и продержаться в ограниченном игровом пространстве монологов и инвалидного кресла. Зритель, конечно, же, отдавал предпочтение молодой трепетной подвижной Лесе — Мавке другой актрисы, но и примета того времени — революционная риторика из уст украинской поэтессы, сыгранной Валерией Заклунной, звучала весьма убедительно.

Как никакой другой, этот спектакль с несколькими главными героинями подтвердил, что у советского искусства есть два принципиально разных уровня признания — официальное, от власти, и обыкновенное, зрительское, делающее актера узнаваемым и любимым. Но предположить, что истинная популярность придет к Валерии Гаврилове Заклунной, игравшей-переигравшей руководительниц, победительниц, революционерок, благодаря одному эпизоду из телевизионного сериала с участием мегазвезд советского театра и кино, вряд ли кто-нибудь мог.

В том же 1979-м на телевизионном экране прокатывают «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина с Владимиром Высоцким и Арменом Джигарханяном в ролях антагонистов, а также обаятельным молодым Владимиром Конкиным и неподражаемой Ларисой Удовиченко. Для Заклунной в этом жестком по советским меркам боевике отыскалось место не в руководящих органах, а в бандитской «малине», где она предстала ближайшей подругой главаря.

Не изменив прически, в чем-то темном, актриса и в этом случае была умной, проницательной, сдержанной и очень красивой женщиной. Выбор такой боевой подруги главарю банды — Джигарханяну в глазах зрителей, конечно же, прибавлял вес. Но ее эпизодическая роль отнюдь не сводилась к иллюстративной: героиня Заклунной видела то, чего не замечал никто. Женщина безошибочно распознала чужака и одной фразой, взглядом, без жалости и сомнений все поставила на свои места, а ее женская мягкость проступала лишь в капле иронии, прозвучавшей в словах о неопытном сыщике.

Эта странная, небольшая, кажется, придуманная специально для нее роль позволила актрисе избавиться от преследующих ее стереотипных образов и сыграть женщин слабых, уязвимых, неудачниц, обделенных судьбой. В любовной элегии «Тема с вариациями» С. Алешина, поставленной в Театре им. Леси Украинки Михаилом Резниковичем в 1981 году, она была милой, трепетной Любовью Сергеевной, обидеть которую — проще простого. Восторженная провинциалка, типичная доверчивая интеллигентка, не умеющая устраивать судьбу, появившись на сцене, сразу же растапливала зрительские сердца игривой улыбкой и лукавством в глазах. «Другая» Заклунная подкупала озорством и задушевностью, а в финале спектакля, растерянная и обманутая, — остановившейся грустью в глазах.

И все же, Шекспир с Мольером актрисе так и не выпадали. А после жизненного выбора Валерии Гавриловны Заклунной в пользу политической сцены новые интересные роли в театре почти иссякли. Случилась, правда, пронзительная, сыгранная, словно продолжение рассказа о наивной и милой Любе, Лидия Васильевна из «Старомодной комедии» Алексея Арбузова и волевая, несокрушимая бабушка Эухения из «Деревья умирают стоя» Алехандро Касоны. В обоих спектаклях вместе с Юрием Мажугой они играли немолодых людей, порой становящихся детьми, окрыленными, полными мечтаний. Их жизнь прожита, а неисполненные желания, несбывшиеся мечты остались. А вдруг что-то еще будет? Слеза растворит горечь, и вновь появится улыбка. Так Валерия Заклунная и Юрий Мажуга играли эти очень сентиментальные пьесы с грустным концом.

Щемящий финал оставлял все вопросы без ответов. И даже такой простой повисал в воздухе: почему не все актрисам выпадает Шекспир и Мольер?