А на том крыльце сидели… Надежда Батурина – о том, как училась актерскому мастерству у… собачки

Читатели предыдущих выпусков «Театрального крылечка» знают, что, начиная с середины прошлого века, душой Русской драмы, центром этой вселенной считался пятачок с двумя лавочками у служебного входа. Здесь решались самые важные вопросы, рассказывались самые смачные анекдоты, и на глазах у любопытной публики рождались самые невероятные актерские байки. О завсегдатаях легендарного крылечка – Викторе Халатове и Евгении Опаловой, об их уроках мастерства, приправленных шутками, вспоминает актриса Надежда Батурина.

МОРАЛЬ СЕЙ ПАНИ ТАКОВА

Когда-то Омар Хайям сказал: «Жизнь – это книга, а годы – страницы. Страницы надо переворачивать осторожно, чтобы ничего из того, что прожито, не было утрачено». Мы так и сделали. Перевернули страницу, которая напомнила: в этом году нашему театру-дому исполнилось 87 лет. И при этом сразу же возникает на слуху всем известный, хрестоматийный вопрос-афоризм: «Любите ли вы театр?» А как можно не любить его?! Без любви он не выживет, как не выживет ничто на земле.

Нам потому и 87, и я верю, что будет еще много-много больше, - потому что те, ради кого трудится наш театр – наши зрители - всегда согревали его своей нежностью и любовью.

Хочется понять, почему наш театр постоянно был так любим?.. Какова причина этому?

Думаю, что начало начал кроется в прошлом, когда только рождался наш театр. Создавался так, как создается хороший симфонический оркестр, ведомый талантливой рукой дирижера.

Правда, инструменты такие разные: скрипка и альт, гобой и флейта, труба и виолончель. А вместе – одно целое. Великая музыка.

Вот если заглянуть в прошлое, то можно увидеть: наш театр создавался по принципу разнообразия талантов. И не просто талантов, а талантов-личностей, талантов-индивидуальностей.

Вспомним, какими разными они были, - великие Михаил Романов и Юрий Лавров, Валерия Драга и Мария Стрелкова, Евгения Опалова и Мальвина Швидлер, Олег Борисов и Павел Луспекаев.

Но все они вместе, ведомые крупнейшим режиссером Константином Павловичем Хохловым, создали блестящий театр – театр ансамблевый, театр-оркестр. Думаю, им это удалось, потому что они знали одну важнейшую тайну создания подобного ансамблевого театра, который базируется не на солировании, а на чувстве партнерства.

Такими удивительными партнерами (в моей творческой жизни) были народные артисты Украины – Евгения Эммануиловна Опалова и Виктор Михайлович Халатов.

Обоих этих замечательных актеров по их прекрасным сценическим работам, конечно же, помнят зрители тех лет (1940 -1960-х). Один из спектаклей можно увидеть и сегодня, в заснятом на пленку спектакле выдающегося режиссера Леонида Викторовича Варпаховского «Мораль пани Дульской» Габриэли Запольской. Пани Дульская – Опалова. Пан Фелициан Дульский – Халатов, и вкупе с ними - ансамбль актеров среднего и молодого поколений.

Виктор Халатов явил в этом спектакле высочайший уровень актерского профессионализма – умение молчать на сцене. А это ведь гораздо труднее, чем произнесение текста. На протяжении всего спектакля он существовал в образе Дульского молча. Но это была не внутренняя пустота, а полное проживание всего происходящего по ходу спектакля. Что и прорывалось, в конце концов, его единственной репликой почти под финал спектакля: «А ну вас ко всем чертям!» Зрители реагировали оглушительными аплодисментами!

Вообще, Виктор Михайлович был блестящим комедийным актером, великим импровизатором. И какое мы все испытывали наслаждение, присутствуя на совместных репетициях. Его приемы никогда не повторялись, он всегда искал разные пути  к решению той задачи, которую ему задал режиссер. Он исполнял сущность этой задачи, но каждый раз новыми способами.

ПОСТОРОННИМ ВВОД ВОСПРЕЩЕН

Для старшего поколения зрителей Виктор Михайлович был «любимец публики» (или, как бы теперь сказали, – «звезда»). Буквально все зрители ждали его выхода на сцену. И пусть в спектакле он не был занят, как только за кулисами слышался его голос, возникали аплодисменты, и даже (я не преувеличиваю!) овации.

Как актер и как человек Халатов был очень легкого характера. Я бы сказала: человек «безбрежного обаяния», весь сотканный из юмора. Юмор его, зачастую, был очень добрым. Он никогда не хотел никого обидеть, уязвить. И очень часто самые серьезные вещи говорил будто бы шутя. Поэтому его советы, которые он часто давал и нам, молодым артистам, и своим более близким по возрасту и статусу коллегам, не были скучно назидательными, оскорбительными. Все мы, молодые, были просто счастливы, когда попадали под обстрел его шуток.

Однажды со мной приключился удивительный случай. Меня ожидал срочный ввод в спектакль «Требуется лжец» с одной репетиции. Я должна была играть роль жены депутата, а депутатом был сам Халатов. Нервничала я страшно. Текста было много. Выучила я его за одну ночь. Думала постоянно: как тут не подвести коллектив, как что-то не испортить в спектакле! А вдобавок еще и основной партнер – мэтр! Конечно, играть с таким актером на одной сцене - счастье. Но ведь он был великий импровизатор! А потому его реплики не всегда были точны. Мне же точные реплики были просто необходимы, чтобы знать, куда и как «вставить» свой текст. Я была совершенно растеряна. И, наконец, решилась пойти на разговор с Виктором Михайловичем. «Виктор Михайлович, я просто умоляю вас, не прошу, умоляю, сегодня, ну, только сегодня, дайте мне точные реплики, иначе я могу сбиться, поскольку эту роль я выучила за одну ночь», - взмолилась я. «Послушай, - отвечал Халатов, - у тебя ведь есть собака…» Я крайне удивилась тому, что разговор зашел о моей собаке, но подтвердила: «Да». Он продолжал: «А собака ведь у тебя большая, очень умная, говорят. И ты, как мне говорили, с ней разговариваешь. Вот что она в это время делает? Она смотрит тебе прямо в глаза, и ждет, когда из той чепухи, что ты ей говоришь, прозвучит, наконец, нужное и главное слово». Я хотела было возразить: «Но…» Однако Виктор Михайлович продолжил: «Нет, не «но». Вот так и ты: слушай в ходе сцены, смотри на меня, как смотрит на тебя твоя собака. Таким образом, на протяжении всего спектакля ты будешь сосредоточенна на партнере и схватишь именно то слово, что необходимо для твоей реплики. Вот так ты, наконец, поймешь, что такое: быть партнером, не будешь на сцене смотреть по сторонам и делать  массу глупостей».

Кстати, нынешний худрук нашего театра Михаил Юрьевич Резникович, услышав эту историю, сказал: «Знаете, это самый настоящий урок актерского мастерства. Такой себе мастер-класс в шутливой форме».

И в этом был весь Халатов. Настоящий профессионал, добрый советчик, надежный, веселый и ласковый человек. Он постоянно шутил. Думаю, просто хотел, чтобы не только ему, но и всем вокруг было тепло и уютно.

ДА БУДЕТ СМЕХ!

Однажды, после сбора труппы, посвященного открытию театрального сезона, мы с Виктором Михайловичем стояли в кулисах, ожидая начала репетиции. А она все не начиналась. Тогда Халатов спросил: «А сколько времени прошло с начала открытия сезона?» Я посмотрела на часы: «Двадцать минут». «Сезон затянулся!», - хлестко ответил Виктор Михайлович.

Как настоящий актер он был бесконечно предан театру. Своему делу.

Свой последний спектакль он играл, будучи очень больным. И тот его финальный сезон, увы, не затянулся.

Когда уходят такие артисты, как Виктор Михайлович, беднеет мир, все мы беднеем. Жаль, что таких людей становится все меньше…

Эту потерю, потерю своего самого любимого партнера, очень тяжело переживала Евгения Эммануиловна Опалова - блистательная артистка, актриса острой формы, умная, тонкая, деликатная. Это был высочайший уровень рафинированной, истинной интеллигентности. Той, в которой нет места жеманности и притворству. 

Евгения Эммануиловна была на том уровне высочайшего актерского мастерства, что, как великая балерина Галина Уланова, могла бы сказать: «Когда ты танцуешь, никто не должен видеть, какого труда тебе это стоило. Танцуешь, как будто это так просто».

Вот так было и с Опаловой. Приходя в театр,  зритель видел на сцене женщину, у которой были те же проблемы, что и у него, те же радости, те же печали. И поэтому все было так, как говорил Л.Толстой: «Только то, что пробуждает эмоцию, есть искусство. И только то запоминается, что прожило сердце».

Когда-то, играя в спектакле «Странная миссис Сэвидж», я имела счастье видеть, как работает Евгения Эммануиловна, исполнявшая главную роль. Какое это было наслаждение! И какая школа! Опалова была актрисой острой формы. Но эта форма не была только лишь ее внешним выражением, форма была составляющей частью сложного внутреннего мира ее героинь.

Подытоживая, хочу сказать: эти два мастера – Евгения Эммануиловна и Виктор Михайлович - оставили нам блестящий театр. Они завещали будущим поколениям подлинные, главные человеческие ценности: профессионализм, трудолюбие, ответственность, честь, совесть, деликатность (редкое сегодня качество!) и подлинную интеллигентность.

Постараемся ныне восстановить то, что, может быть, потеряли или забыли, и будем честно сохранять и преумножать, то, что они нам оставили. А любовь зрителя будет нам поддержкой. Потому что зритель и сейчас плачет и смеется вместе с нами.

Дай Бог, чтобы так было всегда! Чтобы благодарная память нашим великим мастерам не иссякала!