Голос из зала

В РУССКОЙ ДРАМЕ - СПЕКТАКЛЬ О БЕССМЫСЛЕННОСТИ 
И БЕСПОЩАДНОСТИ ВЕКОВОЙ ВРАЖДЫ

Ее звали Джульеттой, его - Ромео, она - Капулетти, он - Монтекки. Они юные, наивные, влюбленные и предан­ные друг другу. Однако, из-за давней вражды, которая не одно поколение преследует два благороднейших клана, им не суждено быть вместе...

ГДЕ ВСТРЕЧАЮТ
НАС СОБЫТЬЯ?

Сюжет этой шекспировской пье­сы известен каждому со школь­ной скамьи, и постановка Театра русской драмы не удивит своих по­клонников кардинально новой трак­товкой материала. Создатели спектак­ля решили не отходить от классической фабулы. Режиссер Кирилл Кашликов не стал издеваться над «стариной» Шекспиром авангардным прочтением трагедии: не «огламуривал» пьесу, не переносил ее героев в наши дни, не да­вал им новых имен, не оставлял финал открытым и не завершал его хеппи-эндом. Ну, разве что Джульетту в дуэте вывел в лидирующую позицию, сделав ее - решительную и бесстрашную - движущей силой.

Ради справедливости стоит отме­тить, что ставить «Ромео и Джульетту» на театральных подмостках непросто! Пьеса имеет богатейшую сценическую жизнь, вот уж несколько веков не схо­дит с театральных афиш и конкурирует разве что с «Гамлетом» или «Чайкой» А.Чехова. Вот почему очередная поста­новка каждый раз оказывается под пристальным вниманием зрителей и критиков. А режиссеры вновь и вновь ломают голову: чем же удивить публи­ку, и как «оживить» трагедию, которой - ни мало, ни много - 400 лет!

Итак, чем спектакль Русской драмы отличен от сотен других постановок бессмертной трагедии, если в течение двух с половиной часов актеры подни­мают все те же извечные темы любви и верности, ненависти и мести, кон­фликта поколений? Думаю, каждый, кто видел премьеру, со мной согласит­ся: есть в нем неуловимая и крайне редкая для современного театра отли­чительная черта - общая атмосфера загадочности, таинственности... Полу­мрак затихшего зрительного зала, по­явление на окутанной туманом сцене всех героев, и манящий голос Юрия Гребельника (Эскала, герцога Верон­ского) в прологе, с первых мгновений интригуют, гипнотизируют, увлекают зрителя за собой. Ты тут же становишь­ся заложником волшебства, принима­ешь правила игры, по очереди приме­ряешь на себя образы персонажей, ищешь мотивацию и оправдание их поступкам. И декорации, и костюмы, и грим, и превосходная игра актеров удивительным образом к этому распо­лагают, складываясь в невероятно стильный и зрелищно выразительный спектакль.

Сценография Елены Дробной проста и изысканна: скалы, огромные валуны и небольшая галечная насыпь у края сцены. Здесь ничто не указывает на конкретную местность. Вероятно, этим создатели спектакля намекают: подоб­ная история могла произойти не толь­ко в Вероне. Многофункциональным сооружением является каменная арка, при необходимости трансформирую­щаяся в ворота. По обоим бокам - лест­ничные марши. При различных обсто­ятельствах и определенном освещении конструкция эта служит то порталом для перехода героев от действия к дей­ствию (из нее на балу появляется Джу­льетта (Шорена Шония), в ней брат Лоренцо (Борис Вознюк) венчает влю­бленных в одной из самых эмоцио­нально насыщенных сцен спектакля), то склепом, из которого безутешный Ромео (Кирилл Николаев) выносит тело возлюбленной.

Костюмы героев также вневремен­ные. В них - отражение характеров, а не конкретной эпохи и местности. Простое белое платьице Джульетты в соединении с модными нынче кедами - чистота и ребячливость девочки-под­ростка, короткие штанишки Ромео - юношеская непосредственность. А вот вспыльчивость, задиристость Париса, Тибальта и Меркуцио подчеркнуты рваными джинсами, разнообразными нашивками, грубыми ботинками-стилами. Строгости и сдержанности муж­ским персонажам добавляют шинель­ные пальто. Особое восхищение вызы­вают туалеты графини Капулетти (Ирина Новак). Перед публикой она предстает то в нежно-белом платье с открытыми плечами, то в соблазни­тельно красном (мать Джульетты сго­рает от страсти к молодому Тибальту). Но непокорность и своенравность этой милой женщины выдает ее кожаный ободок для волос с металлическими шипами. Такими яркими художествен­ными деталями костюмов постанов­щики прокладывают мостик из времен Шекспира в день сегодняшний, прово­дят параллели с проблемами совре­менности.

КАК ПО НОТАМ 

Невероятно выразительным и орга­ничным является музыкальное оформление постановки. Музыка со­провождает практически весь спек­такль и, на мой взгляд, выступает от­дельным действующим лицом, не от­влекая зрителя от происходящего на сцене. Неоднородные, контрастные и, казалось бы, совершенно несопоста­вимые композиции чудесным обра­зом вписываются в единую канву спектакля, подчеркивая и трепет, и лиризм, и трагичность ситуаций.

К примеру, один из мощнейших эмоциональных потрясений спектак­ля — момент, когда со сцены на черных плащах уволакивают тела убитых Ти­бальта и Меркуцио, а после женщины, мгновения назад лихо отплясывав­шие на балу, смывают кровь с планше­та сцены. Композиция, звучащая при этом, пробирает до слез. Обе семьи понесли невосполнимые утраты. Ка­залось бы, пора остановиться. Однако родовая вражда лишь ожесточается, крепнет, выходит на новый виток. Не­вольно вспоминаются события, по­трясающие страну, становится жут­ко...

Между тем, на сцене трагедия неу­молимо вступает в свои права, словно предостерегая зал, демонстрируя, до чего способна довести нас ненависть. Все чернеет, завывают сквозняки. Во мраке стенает Джульетта, во мраке в келье у монаха горюет и Ромео. Вместе с Меркуцио и Тибальтом убито их сча­стье. Палитра всех этих чувств в пол­ной мере раскрывается в драматичном вокализе, при котором будто что-то обрывается внутри, по телу пробегает дрожь, и на глаза наворачиваются слезы.

Впрочем, музыкальное решение спектакля не ограничивается исклю­чительно мастерски подобранными композициями и мелодиями. Звуко­вые эффекты (стрекот сверчка, крики воронья, завывания ветра и бури) пе­реносят нас из действия в действие, помогая представить себе то летний вечерний сад, то скитания главного героя по чужбине...

Оказывается, свою лепту в музы­кальное оформление спектакля внес Олег Замятин, исполняющий роль синьора Монтекки. Кстати, тот факт, что сценический бой в спектакле ста­вили актеры Виталий Овчаров и Мак­сим Никитин, а сценической речью с коллегами занималась Анна Гринчак, говорит о многом. Весь актерский со­став болел душой за общее дело, и каждый старался помочь. Это, конеч­но, чувствует зритель. Невольно про­никаешься трепетным отношением к спектаклю, с которым трудились все его участники.

КЛАССИКИ
И СОВРЕМЕННИКИ

Актерские работы в «Джульетте и Ромео» заслуживают отдельного раз­говора. В шекспировском материале артисты Русской драмы «священно­действуют», как учил К.Станиславский. Попадания в образы настолько точны, что уже не представляешь себе на месте героев иных исполнителей. При этом в их игре не ощущаешь пафо­са: вот, мол, гениально играю в бес­смертной трагедии Шекспира. Напро­тив - каждый из исполнителей ведет себя, как современник, попавший в исключительные жизненные обстоя­тельства, и выходы из житейских пе­редряг каждый из них ищет, опираясь на собственные убеждения и преду­беждения, законы жизни в обществе того и этого времени.

Превосходно, как всегда, свои роли сыграли Юрий Гребельник (Эскал, герцог Веронский) и Борис Вознюк (брат Лоренцо). Невозможно не отме­тить искрометную игру Андрея Поно­маренко (Пьетро). По сюжету его пер­сонажу отведена небольшая роль, но артист сумел сделать образ недалекого и хитрого слуги выразительным, хули­ганским. Еще одним запоминающим­ся персонажем стала Кормилица (На­дежда Кондратовская). Стоит лишь вспомнить, как заразительно она сме­ется, рассказывая историю из детства своей воспитанницы, и невольно на­чинаешь улыбаться. Наверняка, мно­гие, читая пьесу, прошли бы мимо этого незначительного эпизода, но актриса сумела сделать из него отдель­ный яркий запоминающийся номер. Ее Кормилица искренне любит Джу­льетту, желает ей добра даже тогда, когда предлагает забыть Ромео. Де­вочка воспринимает совет, как преда­тельство последнего родного ей чело­века, и впервые отстраняется от поце­луя няньки, отныне чужой для нее женщины. Но зритель уже подготов­лен артисткой Кондратовской: он по­нимает, что со стороны ее героини это лишь желание уберечь любимицу от беды.

Интересной гранью своего мастер­ства открылась для зрителя Ирина Новак, сыгравшая мать Джульетты. Ранее актрисе, в основном, доводилось играть кокеток и соблазнительниц. В этом спектакле она раскрывается в драматической роли. Шарм, красота и обаяние графини Капулетти очаровы­вают зрителя, но на контрасте раскры­вается и трагичная судьба женщины. От природы сильная и властная, она всем своим естеством протестует про­тив деспота-мужа (Капулетти — Вик­тор Сарайкин), которого ненавидит, сгоняет зло на ребенке и горько убива­ется над телом племянника, оплаки­вая его. По всей видимости, актриса и режиссер проделали огромную работу над ролью, создав неоднозначный, объемный персонаж.

Исключительно эмоциональный и заразительный Евгений Авдеенко в роли Меркуцио. Знаменитый монолог о королеве Мэб в его исполнении вы­зывает шквал аплодисментов в зале. Видно, не только Меркуцио, но и само­го актера допекли бесчисленные чело­веческие страсти - причины всех по­роков, грехов и преступлений. В нео­жиданном амплуа - непримиримого и мстительного Тибальта — предстал Алексей Полищук. С какой безумной неистовостью и высокомерием он провоцирует на драку соперника. Со­стязание молодых людей, сначала словесное, а вскоре и рукопашное, яв­ляется своего рода игрой, отчаянной игрой со смертью, за которой напря­женно следит зритель. И хотя каждому известен фатальный исход этого боя, до последнего надеешься, что все пой­дет по-другому.

Прекрасный дуэт сложился между исполнителями главных ролей Ки­риллом Николаевым и Шореной Шонией. Они предельно близки к своим героям и по возрасту, и по духу. Перед зрителями Русской драмы эти артисты предстали впервые, но сумели сполна раскрыть своих персонажей и полю­биться зрителю. Не раз и не два моло­дых участников спектакля публика вызывала «на бис».

Ребятам удалось донести до зрите­лей, что Ромео и Джульетта были, в сущности, детьми, которым посчаст­ливилось в раннем возрасте не только испытать любовь, но и сохранить это чувство. Их встреча на балу в доме Капулетти сыграна тонко и трепетно, на полутонах. В ней и опасность, и любо­пытство, и неловкость, но тем-то эта сцена и прекрасна. Во время неистово­го танца гостей, похожего на вакхана­лию (хореография - Ольга Голдис, Максим Пекний) Ромео и Джульетта - чистые, неискушенные, еще неиспор­ченные дети впервые несмело проби­раются друг к другу, сойдясь, робко протягивают ладонь к ладони, и в этом робком прикосновении зарождается прекрасное чувство, помешать кото­рому уже ничто не сможет. Много раз, разлучаемые родными, они будут вскидывать вверх ладони, на мгнове­нье застывая в прощальном жесте, и жест этот станет своеобразным симво­лом спектакля, его неповторимой эм­блемой.

В этом спектакле Кирилл Кашликов находит целый ряд эффектных реше­ний, врезающихся в память. Торже­ственно-печально в церковной тиши­не звучат слова Лоренцо, объясняю­щего принцип действия снадобья, тут же Джульетту окутывают белым шел­ковым полотном - саваном и уносят в склеп. А после гибели каждого персо­нажа с небес падает снег, будто бы сама природа оплакивает умерших.

Щемящей становится и финальная сцена спектакля. Джульетта пробу­ждается после глубокого сна, но ока­зывается слишком поздно, яд, выпи­тый Ромео, уже подействовал. Лишь на мгновенье влюбленные встречают­ся взглядами и умирают, чтобы соеди­ниться в вечности.