Этот милый старый дом

В Русской драме - «старомодная» комедия о том, что никогда не выйдет из моды

Состоялась долгожданная премьера спектакля «В этом милом старом доме». Пьесу одного из самых востребованных драматургов второй половины ХХ века Алексея Арбузова Михаил Резникович поставил как «сказку для взрослых». Мы попытались понять, в чем, собственно, сказочность этой истории, и чем она полезна для зрителей, вышедших из нежного возраста.

ВЕРЮ – НЕ ВЕРЮ

С тех самых пор, как система Станиславского подобно рождеству Христову поделила историю театра на «до» и «после», качество спектакля стали мерить жизненной достоверностью. Артист на сцене должен «жить, думать, чувствовать, любить», как живут, думают, чувствуют и любят сидящие в зале, иначе – «Не верю!», и все тут. Сюжет этой пьесы вовсе не фантастический, а вот ее герои в трактовке Михаила Резниковича не то чтобы несовременные - какие-то нездешние, неземные - сказочные. Ни в 1960-е, когда происходят события, ни – тем более! – сегодня не было и нет таких простодушных, бесхитростных, благородных, нравственно-чистых, наивных, невинных, бескорыстных и чутких людей. Все слишком уж красиво, чтобы быть правдой. Здесь покинутый муж восхищается своим соперником и внушает детям, что бросившая их мать – святая женщина, а дети боятся причинить боль отцу. Здесь, закрывая окна и двери, ежедневно отрешаются от мирской суеты. Здесь решают различные неразрешимые вопросы за круглым столом. Здесь всегда говорят правду и не теряют при этом чувства юмора. Здесь не злятся, не завидуют, не ненавидят. Здесь живут только музыкой и любовью. Здесь говорят странными – несколько высокопарными словами... В этом безумном, холодном, эгоистичном мире «милый старый дом» – тихая заводь, потерянный рай. И первой его теряет Юлия.
Опереточная актриса, прожив 19 счастливых лет в приморском городке с мужем, детьми и свекровью, уходит из семьи, полюбив другого. Наваждение длится недолго, и вот, два года спустя женщина возвращается, надеясь, что родные простят и примут ее обратно. Однако поздно: бывший супруг Костя Гусятников собирается жениться на некой Нине. Основная коллизия в том, что только что прибывшую в городок будущую жену администратор гостиницы подселяет в номер к бывшей, и женщины, не подозревая о том, что любят одного и того же мужчину, успевают подружиться.
Татьяна Назарова не играет кокетливую приму. Эта Юлия лишь вначале, налаживая контакт с соседкой по номеру, пытается создать видимость беззаботности. Однако вскоре понимаешь: Юлия - актриса, уставшая ломать комедию. Она карикатурно, с пренебрежением демонстрирует, как пела в театре «Карамболину-Карамболетту» и пускается в отчаянный пляс, хвастаясь несуществующими признаками кажущегося благополучия: «Квартира в Москве, в театре успех, статейки в газетах, муж – весельчак... Чего же еще, девочка, чего же еще?» На самом деле нет у нее ни мужа, ни квартиры – сплошное выжженное поле. Да и оперетту Кальмана Юлии уже не играть. Когда дети, узнав, что приехала мама, организуют сюрприз и арией «Карамболина» напомнят о былом успехе, героиня Назаровой внутренне похолодеет и еще больше отстранится от родных.
Отрезвление Юлии, ее «похмелье» тем тяжелее, чем счастливее влюбленный Гусятников. Дмитрий Савченко и Станислав Москвин, играющие в очередь, действительно создают образ человека пьяного предощущением счастья. Он «выпадает» из реальности, видя смеющуюся Нину в белых одеждах (этот мираж будет сопровождать героя на протяжении всего спектакля), говорит рассеянно, сбивчиво, все время думая о другой. Он по наивности своей не понимает, с какой целью Юлия «приехала погостить». Диалог бывших супругов – одна из самых эмоционально сильных сцен спектакля. Так пытаются приручить диких животных. Юлия находит все новые и новые приманки, подзывая Гусятникова к себе, осторожно подбрасывает общие воспоминания. И, кажется, он уже подошел так близко, что наконец-то «даст себя погладить», но… счастье спугнет случайный шорох где-то там – за окном, и он уже не слышит – бросается выглядывать возлюбленную. Во время домашнего концерта, устроенного детьми, Юлия споет их общую песенку – ту, с которой все начиналось, споет, как реквием по прошлому, потеряв всякую надежду. Он в последний раз инстинктивно потянется к ней, они закачаются в ритме, разделенные несколькими шагами, как пропастью: он - к ней, она - от него, и наоборот... В этом намеке на вальс, в этом недотанце Юлии и Гусятникова - все несбывшееся и невозвратимое.
           
ВСЕ ВОЗРАСТЫ ПОКОРНЫ

О возлюбленной Гусятникова в исполнении Елены Силантьевой можно говорить стихами: «Хорошая девочка Нина». Хорошая, но такая нелепая. Нелепая, но такая хорошая! И хотя дети в сердцах назовут ее «страшиликом», и по воле автора актрисе придется надеть очечки и несуразную шапочку, симпатия к этому персонажу не ослабнет. Эта Нина истосковалась по нежности и жутко боится спугнуть такое долгожданное счастье, а потому мы прощаем ей чудаковатость, «глуповатый» смешок некстати, бестолковую суетность. Она хочет казаться лучше, чтобы нравиться, и не подозревает, что нравится как раз своей неподдельностью. Актриса сумела создать очень искреннего человечка, заслуживающего счастья и любви.  
Впрочем, любви в спектакле хватило на всех. В этом доме кокетничают друг с другом даже бабушка Раиса и ее то ли первый, то ли четвертый (она сама пока не разобралась) муж Эраст. Эту сладкую парочку в разных составах играют Валерия Заклунная с Юрием Мажугой и Нина Нижерадзе с Виктором Алдошиным. И если для первых играть супругов – дело привычное, за долгие годы они наработали особую – нутряную нежность друг к другу, то у вторых – это первый «театральный роман». Оба упиваются этой игрой и хулиганят напропалую.     
Детей Гусятниковых, а также их возлюбленных сыграли два молодежных состава – студийцы театра и студенты-третьекурсники театрального университета (мастерская М.Резниковича ). И хотя изначально силы были неравны, ведь у старших опыта побольше, младшие сумели использовать во благо то, чего ни за какие деньги не купишь – чувство локтя и радостное кипение юной жизни. На сцену дети врываются, заливаясь смехом и подначивая друг друга: восторженная Сашенька – Анастасия Дерюгина, Ангелина Симонова, немногословный Хрустиков – Кирилл Николаев, Даниил Примачев, рассудительный Фредерик – Виталий Метерчук, Егор Курищенко и безапелляционная Аля – Екатерина Доронина, Наталья Жук. В контрапункт беззаботной молодежи, этим всплескам радости и ничем неомраченного счастья работают исполнители роли старшего сына – Макара – обаятельный Владимир Фетисов и Илья Пономаренко, являющий на сцене такую жизненную объемность и повышенную чуткость, что даже не верится, что перед вами студент.

ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ

Не по годам взрослый Макар в этой трактовке стал совестью семьи. Для него этот рай еще не потерян, но, послужив в армии, столкнувшись с реальным миром, он единственный, кто понимает, как трагически хрупок этот мир. Сценография Алексея Вакарчука лаконична и элегантна. На сцене лишь несколько окон в пустом пространстве, открытой всем ветрам и граничащей с какой-то космичностью. И кажется, что распахнуты не окна – человеческие души. Уязвимые и беззащитные.
Хрупкость, зыбкость, бестелесность – основная примета этого спектакля. В пьесе мало острых поворотов сюжета, событийный ряд неявен, а потому все здесь держится на тонкой вязи человеческих взаимоотношений. Эти подводные течения трудно выявить, выстроить и проявить, ведь привычные выразительные средства были бы здесь грубы и несуразны. Тем более невозможно определить словами найденное режиссером и актерами. Этот напитанные нежностью и любовью спектакль - поэзия от театра, эфемерная, неуловимая. Эту тончайшую материю нельзя «пощупать», нельзя вывести ее формулу, математически рассчитать.
Словом, все говорит о том, что герои этого спектакля не такие, как мы. К сожалению… Они такие, какими мы должны быть. Они - самое лучшее в нас, самое простое, правильное, детское и честное. «Старомодная комедия о почти старомодных людях», - анонсирует спектакль режиссер, и два часа сидя в зале, недоумеваешь, когда успели выйти из моды душевные качества, очеловечивающие людей. Этот старый, милый удивительно теплый, уютный мир – не утопия. Это последняя надежда на то, что – руку протяни, обернись, - рай достижим. Спектакль-сказка, спектакль-мечта.