Да здравствует узурпатор, виват!

Давид Бабаев сыграл Наполеона в самой востребованной киевскими театрами пьесе

"Наполеон и корсиканка" - последняя по времени премьера в Национальном театре им. Леси Украинки, совпавшая с текущими историческими событиями.

Тогда на улице стоял гадкий демисезонный декабрь (26-е), и единственным перепрограммированием с текущей действительности (цунами, палатки, цены) на нечто иное - отвлеченное (в виде бесплатного пригласительного на полубульварную пьесу Иржи Губача) мне показалась эта самая премьера...

...Театр уж полон. Приставные блещут. И я в восьмом ряду. Меня узнайте вы, маэстро. Сам маэстро, постановщик "Наполеона" Резникович М. Ю., как всегда, восседает в своей персональной командирской спецложе, фиксируя энергодвижение партера. И не знает, что именно в этот момент мне пришла эсэмэска от его подчиненных: "I KAK VY MOGLI V ETOT DEN IDTI V PROPRAVITELSTVENNUY TEATR?!" (Имелся в виду исторический день очередного тура.) И хотя я многое (и многих) имею в виду, еще раз подивился, как же намертво здесь привязана безмандатная Мельпомена к парламентским блокам. Театр времен лазури и оранжа, понимаешь...

Надо заметить, что в этот же вечер на премьере восседало почти в полном составе руководство Минкульта (господа Богуцкий, Кохан). До оглашения предварительных итогов оставалось... ну, часов шесть, и хотя б из суеверия в такие вечера ходят на пьесы наподобие "Так победим!" (Шатрова) или "Профессионалы победы" (Гельмана). Только не на пьесу-забаву о поражении! В данном сюжетном случае - история о Бонапарте, который в сочинении Губача уже повержен, уже раздавлен, уже пленен, уже слегка отравлен, уже давно отправлен на Святую Елену, где в грязном хлеву, кряхтя и постанывая, дрессирует приставленных к себе генералов, орет на губернатора острова, потому что эта сволочь изводит его гнилыми овощами и протухшим мясом.

К упомянутой пьесе, как известно, столичные театры летят аки мухи на мед - роем. Свое "отнаполеонили" в "Браво", где узурпатора раньше отлично играл Георгий Дрозд, а сейчас Юрий Кочевенко. Затем в Театре драмы и комедии: там в роли Бонапарта значился Александр Гетманский, но потом он перешел в Русскую драму, когда Наполеона здесь уже репетировал Давид Бабаев. Говорят, что слишком востребованную эту пьесу театру Леси Украинки предложил Давид Боровский - выдающийся сценограф, в свое время много работавший в Киеве, затем - с Юрием Любимовым на Таганке. Что-то, видать, обнаружил в как бы "историческом" скетчевом драматургическом дискурсе об узурпаторе и нахрапистой тетке-корсиканке Жозефине, явившейся - не запылившейся прямо в ссылку к экс-императору с требованиями возместить ей ущерб за погибшую в наполеоновских войнах родню.

Г-н Боровский моделирует из жилища Наполеона конюшню - просторную, известью побеленную, со стойлами для лошадей. Как пишут историки, "на месте последней обители Наполеона когда-то был скотный двор, и целых полстолетья здесь мирно обитали домашние животные, пока здание не превратили в жилище, настелив доски поверх свиных экскрементов..." Впрочем, "конюшня" Боровского больше похожа на огромный танц-класс со станками, и лишь охапка бутафорской соломы намекает на животноводческую принадлежность здания. Решение, на мой взгляд, буквальное, не слишком образное, не так, чтобы цепляющее, потому режиссеру здесь, по сути, и зацепиться не за что. Стойла, стены, окно... В разной степени все это как-то обыгрывается. Но центр притяжения внутри пространства - императорский стол и пустота, внутри которой, собственно, все и вертится. Марк Захаров как-то заметил, что целесообразность подобного пространства применима в случае, когда мастерство и энергетика актера смогут его заполнить. В данном спектакле только один такой актер и нашелся.

Имя Давида Бабаева в этом театре никогда не писали метровыми буквами на афишах, и долгое время его не выставляли в качестве "первача", покуда десять лет назад в театре не поменялась власть. Бабаев, как правило, раньше обитал на задворках программок - ниже и ниже, там, где уж перечислены все главные и вторые по значимости роли и начинается реестр славной гвардии "Кушать подано!" Правда, помнится, играл он однажды и большую роль в спектакле "Портняжка и король" (или наоборот: можно поправить), но не помню точно кого - короля или портняжку. Зато когда Бабаев выходил с подносом в калорийнейшем актерском спектакле "Приглашение в замок" (режиссер - Владислав Пази), то эта маленькая его роль никак не терялась на фоне бенефисных выходок Мажуги, Сумской или Лаленкова. В "Школе скандала" по Шеридану Бабаев сыграл сэра Питера Тизла. Легендарный МХАТовский спектакль оставил на пленке в этом образе великого Михаила Яншина, забавного комичного старичка, который позволяет неверной супруге себя дурачить. А Бабаев, к моему персональному удивлению, переиначил "концепт" (если здесь допустим такой термин) и выдал героя, который искренне влюблен, тихо страдает, принимая любой знак внимания со стороны кокетливой салонной красотки - как высшую благосклонность небес. То была несомненная удача артиста. И после нее случались разные роли. Но нынешний Наполеон многое "переформатировал" в репертуаре и статусе артиста. Забегая вперед, уточню: крупного артиста... (Критик Анна Веселовская считает, что бабаевский Наполеон в Русской драме лучший из трех столичных).

Весь спектакль актер каким-то чудом держит выбранный масштаб образа, несмотря на то, что в разных сценах съезжает то в добродушное комикование простака, то в грозное рычание великого полководца (этот крик действительно оглушительный и заставляет дергаться в кресле). Устраивает ли он разборки своим пустоголовым генералам (проходные и банально-концертные работы Бориса Вознюка и Сергея Озиряного), громыхает ли как музыкант полкового оркестра в тарелки, делает ли выволочку губернатору острова (филигранный Александр Хорошко), смотрит ли в окно как в единственный источник света и надежды, он, император (Бабаев), во всем проживает нечеловеческую трагедию великого мужского одиночества. Играет не только судьбу (что тоже не у всех получается), а апеллирует к теме (это всегда для актера труднее)... Это тема несмиримости с поражением.

Лучшее время спектакля - первые минут десять, когда Бабаев на сцене один, ему никто не мешает, и когда он грузным мешком выползает из-под стола, стонет-сопит, потом распрямляется и уже готов прямо здесь, в конюшне, командовать полками... В эти минуты кажется, что актер играет больше пьесу Брукнера, а не водевильную историю Губача. Актер и режиссер преодолевают нарочитую игривость пьесы и, как мне кажется, выигрывают только там, где есть "самость" Бабаева в спектакле, который в общерепертуарной афише не прилив, не отлив, а обычное течение...

Лучший и самый метафорично насыщенный тандем в "Наполеоне" дуэт Бабаева-Бонапарта с огородным пугалом, испачканным птичьим пометом. Как будто лицевая сторона и изнанка одной и той же славы сконцентрировались в этой сцене. Наполеон Бабаева не несет в себе ни распада, ни чего-то темного и разрушительного - в общем-то, он земной человек - не очень счастливый, не очень молодой, но волею обстоятельств загнанный в клетку (один из последних прижизненных рисунков грузного, постаревшего Бонапарта на острове Святой Елены - почти точь-в-точь Бабаев в роли). Теребит треуголку. Как с живым существом обращается со своей шинелью. И просто по-человечески, по-мужски ненавидит тех, кто запроторил его в ловушку. В фальш-финале узурпатор Бабаева снопом падает у открытого окна. Все кончено. Финита ля комедия. Занавес.

Но, увы, из сюжета не слишком значительной пьесы спектакль не все важное вытянул. Роман императора с корсиканкой в постановке - мимолетный скетч и проходная ситуация нелепостей (наподобие "мещанина во дворянстве", только в микроформате). Хотя, по сути, их сближение - союз вынужденной несвободы некогда большого властелина и безалаберной вольности народного характера. Это пересечение несоответствий должно высекать искру и рождать дополнительные смыслы. Но, повторюсь, на сцене только монодрама. А финальный дивертисмент, когда герои вдруг ни с того ни с сего исполняют репертуар Эдит Пиаф и Джо Дассена, никак не мотивирован предшествующим ходом "немузыкальных" событий. Это то же самое, если угробить всех родственников в "Гамлете", а затем выйти на их могилы с репертуаром Людмилы Зыкиной и Элтона Джона.