Код Шекспира

Режиссер Леонид Остропольский — о зашифрованной пьесе Шекспира (ФОТО)

В Театре русской драмы им. Леси Украинки завершается подготовка к премьере малоизвестной пьесы Вильяма Шекспира «Мера за меру». Спектакль под названием «Восемь строк о свойствах страсти» зрители увидят 26 января. В перерыве между репетициями режиссер постановки ЛЕОНИД ОСТРОПОЛЬСКИЙ рассказал «Известиям в Украине» о шекспировской политике, классической страсти и законодательной метафоре в новой постановке.

Дело чести

На Шекспира в Русской драме давненько не замахивались, как говорил герой Евстигнеева...

В 1970 годах Михаил Резникович ставил «Отелло», потом был «Сон в летнюю ночь» Дмитрия Богомазова. Шла на нашей сцене и композиция из фрагментов разных произведений Вильяма Шекспира в постановке Виталия Малахова. Но как давно это было — сейчас даже не припомню.

Почему после столь длительного перерыва театр вновь обратился к наследию классика?

Пьесы Шекспира всегда интересны и для публики, и для режиссеров, и для артистов. А «Мера за меру» — особенно, ведь это пьеса о взаимоотношениях простых людей с властью. Материал не только интересен, но и актуален. И в нашем спектакле эта тема зазвучит еще злободневнее, так как премьера совпала с известными событиями.

Какие именно из политических событий вы имеете в виду?

Те, что связаны с мерой судебной ответственности. В «Мере за меру» издается закон, запрещающий внебрачную близость. За его нарушение некоего Клавдио приговаривают к смерти. Сестра осужденного пытается вымолить прощение у представителя власти Анджело, а того вдруг охватывает буря страсти. Он требует, чтобы девушка ему отдалась — тогда брат будет помилован. Выходит, что власть издает законы и тут же их нарушает.

Только ли в политическом разрезе эта пьеса актуальна сегодня?

Конечно, нет. Шекспир настолько многогранен! Актуальна также тема всепоглощающей страсти. Сегодня, как и в XVII веке, человек не властен над своими чувствами. Ты не хочешь любить, а любишь, пытаешься предотвратить что-либо, а оно происходит... Человек для Шекспира — загадка. Почему сестра Изабелла готова отдать за Клавдио свою жизнь, а он за нее — нет? Получается, мужчины в этом мире слабее женщин. Там поднимается множество разных тем и актуальных вопросов.

Но то, как ревностно Изабелла отстаивает свою девичью честь и что за распутство можно поплатиться жизнью, современному зрителю покажется просто смешным.

Это только метафора. Шекспир же не мог прямо писать о том, как Королева Елизавета казнила своего любовника графа Эссекса. Но мы должны помнить: пьеса написана во времена террора в Англии, после восстания Эссекса против Елизаветы, после жестокого подавления этого бунта. Что сделали бы с Шекспиром, напиши он откровенно антиправительственную пьесу? Естественно, что его оружием стала метафора. Эти тексты нельзя понимать буквально. Но есть главная идея: издается закон, который власть сама нарушает. И читателю, и зрителю она понятна. И в то же время есть какие-то нравственные постулаты, которые человек ни при каких условиях не может нарушить. Это тоже прозрачно. Для выражения этих идей Шекспир избрал тему близости мужчины и женщины, а мог бы выбрать любую другую. Это нужно понимать. В «Мере за меру» немало глубинных идей. Надеюсь, посмотрев спектакль, зрители захотят прочесть пьесу, вникнуть, обнаружить то, что вначале, может быть, и не заметили, не смогли понять. Постановка — только повод поразмыслить.

В спектакле занята в основном молодежь?

Не совсем. Из молодых там только Анна Артеменко (Изабелла). Остальные — скорее артисты среднего поколения. Герцога у нас сыграет Олег Треповский, его наместника Анджело — Дмитрий Савченко, Клавдио в разных составах — Валерий Величко и Вячеслав Николенко, Изабеллу также сыграет Ирина Новак. Мы стараемся сделать так, чтобы спектакль был близок и молодежи, и среднему поколению, и старшим людям. Думаю, что каждый что-то там для себя найдет.

Нестареющие страсти

Легко ли было научить современных актеров манерам, присущим вельможам того времени?

А мы не занимались этим совсем. Для себя решили, что психологически все герои — наши современники. Это в природе Шекспира. В какой бы стране ни происходило действие его пьес — Италии, Англии или Австрии, как в нашем случае, он всегда писал про англичан своего времени. Известно, что изначально герои этой пьесы жили в Италии (отсюда итальянские имена персонажей). Но, представьте себе, вдруг приезжает австрийское посольство, мгновенно меняется место действия, город именуется Веной и пьеса играется для гостей. Так и осталось. А ведь это мог быть и Берлин, и Париж. Что с того, что пьеса о страстях человека, присущих ему со времен Адама и Евы? С тех пор наша природа, к сожалению, не изменилась. Вот о ней и будет спектакль.

Текст пьесы написан гекзаметром. Это добавило вам хлопот?

Какая-то часть — гекзаметром, а в некоторых фрагментах автор переходит почти на прозу — у Шекспира всегда так. Но гораздо больше хлопот доставляло то, что мысль у драматурга метафорична. В этом случае нельзя произносить слова, как в современной пьесе, — Шекспир требует глубинной работы со словом. Мы стараемся, учимся говорить не текст, а донести мысли. Уже есть некоторые достижения, и, надеюсь, до премьеры успеем больше.

Разные литературоведы называют «Меру за меру» трагедией, комедией, трагикомедией. Как вы для себя определили ее жанр?

Это трагедия, безусловно, вне зависимости от того, как ее называют. Вот Оноре де Бальзак нарек свое собрание сочинений «Человеческая комедия», но смешного там мало, правда? Чехов назвал комедией «Вишневый сад», хотя до сих пор все читают пьесу как трагедию. Вырубили сад, беспомощного старика Фирса оставили умирать в холодном доме... Какая же это комедия? Наверное, в этом вопросе не может быть однозначных ответов, все зависит от того, как поставить спектакль. Можно сделать это так, что все животы надорвут, а можно — с точностью до наоборот. Вот сейчас многие московские режиссеры ставят спектакли как шоу. С песнями, плясками, голыми девицами — а-ля Поплавский, только с московским размахом. Что ж, можно ставить и так — каждый решает для себя сам.

Насколько я понимаю, вы решили не экспериментировать?

Еще Чехов утверждал: «Ново только то, что талантливо. Что талантливо, то ново». А лезть из кожи вон только для того, чтобы поставить нетрадиционно, только бы по-другому... Зачем? Вот в наших костюмах соединилась елизаветинская эпоха с творчеством художников-экспрессионистов начала прошлого века (художник по костюмам — Дмитрий Разумов). Новаторство ли это? Вряд ли, это уже распространенная практика. С другой стороны, режиссеры до сих пор считают перенос действия классической пьесы в современность эффектным приемом, хотя ему уже лет 150. Можно одеть актеров в космические скафандры и представить себе, что действие происходит на луне. Но стоит ли?

Почему вы отказались от классического названия и озаглавили спектакль строкой из стихотворения Бориса Пастернака?

Потому что она отражает одну из глубинных тем этого произведения. Человек совершает жуткие поступки, подчиняясь страсти. Страсти к власти, страсти к женщине. В этом направлении мы вели свои творческие поиски. А, кроме того, каков процент современных зрителей по названию «Мера за меру» поймет, о чем идет речь в спектакле? Эта пьеса за всю историю своего существования чаще всего проваливалась. Не зря до сих пор режиссеры предпочитают с ней не связываться. Она ведь не на слуху у зрителя, как, скажем, «Гамлет» или «Ромео и Джульетта». А мы живем в век рекламы — об этом нужно помнить. Современного зрителя просто необходимо заинтересовать названием.
 
ЦИНИКИ И ЛИРИКИ

Пьеса «Мера за меру» хранит в себе немало загадок. Впервые ее опубликовали уже после смерти автора. И по сей день литературоведы всего мира спорят о том, какова часть произведения была утеряна и кто автор фрагментов, не схожих по стилю с шекспировским текстом.
Нет уверенности и в том, что «Мера за меру» была написана в 1604 году, хотя именно эта дата указывается в современных источниках. Дело в том, что годом ранее на английский престол взошел Иаков І. Англия жила в атмосфере страха, и страх отчетливо проглядывается в пьесе, несмотря на обилие шуточек ниже пояса. Недаром ее относят к так называемому циничному, мрачному периоду творчества Шекспира.