Разговор с классиком о современной Украине

Тарасу Шевченко, нужно сказать прямо, не повезло с 200-летием. Скорее всего, прежнее государственное руководство не сумело бы организовать что-нибудь, помимо скучных казенных мероприятий. Но при новой власти, увлеченной то ли внутренними противоречиями, то ли безуспешной борьбой с экономическим кризисом, Тарасу Григорьевичу не досталось даже бюрократического чествования.

Это кажется несколько странным (если не сказать больше), поскольку образ Шевченко можно было бы с успехом использовать и в политических целях: для восстановления единства страны и доказательства кровной связи украинской и русской культуры. В условиях, когда радикалы всех мастей пытаются разжечь межрегиональные и межэтнические конфликты, масштабное празднование шевченковского юбилея позволило бы новой власти продемонстрировать свое стремление к гражданскому миру и общественному единству.

Но от нового государственного руководства, похоже, бессмысленно ждать каких-либо рациональных действий. Его беспомощность и неэффективность превратились в главную угрозу для культурного и политического единства Украины, которая оказалась сегодня на грани национальной катастрофы.

Тем более удивительным выглядит то, что шевченковский юбилей, случившийся в разгар самого тяжелого политического кризиса в новейшей украинской истории, не стал поводом для серьезного разговора о ситуации в стране. Ключ ко многим проблемам современности может дать осмысление судьбы Шевченко, который как литератор и художник был неразрывно связан с русской культурой. Но при этом пострадал от российской государственной машины за свое стремление к свободе и справедливости.

Поэтому сценическая композиция «Всегда один», поставленная Театром им. Леси Украинки, в которой исследуется взаимосвязь между творчеством и судьбой Шевченко с одной стороны и русской культурой и российским государством — с другой, представляет собой явление, имеющее огромную общественную значимость.

Мне бы не хотелось заниматься перечислением формальных достоинств сценической композиции Михаила Резниковича. При всей их несомненности более важна, на мой взгляд, содержательная сторона его художественного высказывания. Отмечу только великолепную игру Петра Панчука, выступившего в роли «украиноязычной» ипостаси Тараса Григорьевича, а также интересную сценографию Елены Дробной. Но основное значение спектакля заключается все-таки в той мысли, которую сумел донести до зрителей постановщик.

Композиция «Везде один» представляет собой соединение дневника 1857—1858 гг. со стихами и письмами, написанными Шевченко в ссылке (т. е. примерно в те же годы и в тех же условиях, что и дневник) и вскоре после освобождения.

Перед нами предстает гениальный поэт, глубокий, искренний и при этом чрезвычайно одинокий человек, оказавшийся в тяжелейших обстоятельствах. Зрителю сразу же дают почувствовать главную причину трагедии: русская культура, сыгравшая огромную роль в формировании творческой личности Шевченко, приучила его ценить собственную свободу и сочувствовать угнетенным.

Но государственная машина Российской империи стремилась отнять у него и право на творчество, и свободу, и личное достоинство, и возможность служить собственному народу.

Русская культура помогла ему научиться точно излагать свои мысли, а российская бюрократия во главе с царем, лично запретившим Шевченко писать и рисовать, пыталась заставить его замолчать.

Сам Шевченко остро ощущал это побуждающее к молчанию давление власти, которое сделало практически невозможным нормальную творческую деятельность в николаевской России.

«Од молдованина до фіна
На всіх язиках все мовчить,
Бо благоденствує!»

Культура и государственность Российской империи тесно переплелись в судьбе Тараса Григорьевича, сумевшего заслужить признание Василия Жуковского и вызвать гнев императора Николая Павловича, чей старший сын (будущий император Александр II) был воспитанником Жуковского. И Михаил Резникович в своем спектакле дал почувствовать это удивительное сплетение, которое в личности Шевченко соединилось с глубоким пониманием культуры украинского народа и стремление облегчить его судьбу. Это стало возможным благодаря тому, что постановка время от времени выходит за рамки творчества поэта, помогая вспомнить взгляд Гоголя на российское общество того времени, ощутить внутреннее родство шевченковской поэзии со знаменитым 66-м сонетом Шекспира.

Петр Панчук — «україномовна» ипостась  Шевченко

Очень важно, что «україномовна» (Петр Панчук) и «русскоязычная» (Виктор Алдошин) ипостаси Шевченко не противопоставлены друг другу. Мы понимаем, что они не просто дополняют друг друга, но вообще не могут существовать раздельно. Режиссеру удалось также сделать центральным мотивом спектакля противостояние одинокого, отчаявшегося художника и безжалостного государства, не впадая ни в сентиментальность, ни в назидательность. А появление «хрестоматийного глянца» предотвращают удачно вставленные письма вернувшегося из ссылки Шевченко, наполненные мечтами о женитьбе и собственном домике.

Столкновение с государственным аппаратом империи отняло у Шевченко свободу, здоровье, счастье, радость творчества. Только благодаря мужеству и напряжению душевных сил он смог сохранить человеческое достоинство и личную свободу. Но режиссер учит нас не презирать государство, мучившее поэта, а с любовью и уважением относиться к культуре, которая помогла его становлению.

Пожалуй, в наши дни сложно было бы найти более важный и злободневный призыв. Министр культуры Евгений Нищук, обратившийся после спектакля к зрителям, актерам и создателям постановки, заметил, что подобную актуальность художественного произведения нельзя имитировать, ее можно только предугадать. И здесь остается лишь удивляться художественному чутью Михаила Резниковича. Летом, когда начиналась работа над спектаклем, было трудно предсказать ход надвигающегося кризиса. И уж тем более нельзя было предвидеть его катастрофические последствия.

Михаил Резникович, по всей видимости, сумел почувствовать угрозу для культурного единства Украины, которая почти не ощущалась летом и стала главной опасностью сегодня.

И благодаря его художественной интуиции постановка, приуроченная к шевченковскому юбилею, превратилась в откровенный разговор с классиком о трагической ситуации, сложившейся в стране.