Под знаком единства

В Национальном театре русской драмы им. Леси Украинки состоялась премьера спектакля «Везде один... Свеча на ветру».

Эту работу весь творческий коллектив посвятил 200-летию со дня рождения Тараса Шевченко. Режиссер постановки — художественный руководитель театра Михаил Резникович. В созданной им сценической композиции от имени Кобзаря выступают сразу двое актеров — украино- и русскоязычный (Петр Панчук и Дмитрий Савченко). Этот ход, задуманный задолго до начала политических волнений в стране, оказался очень своевременным и прозвучал со сцены призывом к единству и поиску взаимопонимания.

Путь любого спектакля к сцене, своему зрителю — долог и непрост. Тут и муки творчества, и производственные проблемы... Но чтобы премьера рождалась в атмосфере тревоги, растерянности, отчаяния и страха — такое, согласитесь, нечасто выпадает на долю театра. Страна замирала перед экранами телевизоров и новостными сайтами, активисты выходили на майданы и антимайданы, киевлян пугали терактами и ЧП, чуть ли не под окнами театра раздавались выстрелы... «Гремели орудия», а «Музы не молчали»! Актеры, режиссеры, работники самых разных служб и цехов выполняли свой долг с упорством и решимостью, словно все они давали торжественную присягу на верность общему делу.

Работали на пределе, а потому неудивительно, что за три дня до выпуска «скорая» увезла с репетиции исполнителя одной из главных ролей (Виктора Алдошина). Что делать? Отменять выстраданную премьеру — значило отобрать то последнее, что держало коллектив, не давая впасть в отчаяние. Говорят, в экстремальной обстановке рождаются самые верные решения. Режиссер назначил срочный ввод в уже практически готовый, срепетированный спектакль. Классические «три дня и три ночи» Дмитрий Савченко осваивал материал.

Премьера состоялась... На сцену вышли двое актеров, исполнителей роли Тараса Шевченко: один шагнул на площадку с больничной койки (Петр Панчук), второй вообще бросился в спектакль как в омут с головой (перед премьерой «новенький» Дмитрий Савченко успел поучаствовать всего в одном прогоне). Можно себе представить бурю оваций, вознаградившую всех героев этой истории на премьере. Для работников театра это был поистине «праздник со слезами на глазах».

А для зрителей? Терзаемые «левыми» и «правыми», «своими» и «чужими», они впервые за долгие месяцы политического противостояния в стране услышали очень простой и внятный мессидж — делить нам, в общем-то, нечего. Языковой вопрос — фикция! Украинский и русский языки так органично, естественно переплелись в одном отдельно взятом человеке, неужели на территории площадью 600 тысяч квадратных километров им не ужиться? Новоназначенный министр культуры Евгений Нищук, посетивший премьеру, заметил: «Этот спектакль нужно бы посмотреть жителям Крыма и восточных областей Украины». Впрочем, эта постановка стирает не только языковые границы.

«Везде один...» — сплав отрывков из дневника Тараса Григорьевича, стихов, писем, документальных свидетельств его жизни. Но, вплетая в ткань спектакля поэзию самых разных классиков — от Шекспира до Пастернака, от Беранже до Леси Украинки, режиссер поднял, по сути, частную историю до масштабов притчи и легенды. О том, как при жизни травят тех, кого после смерти возводят в герои, гении и пророки. О тех, кто самой своей «инаковостью» обречен на одиночество.

Именно одиночество — лейтмотив этого спектакля, несмотря на то, что роль Шевченко играют на сцене двое актеров. А может, именно от одиночества и произошло это условное раздвоение? В моменты, когда «В неволі, в самоті немає, Нема з ким серце поєднать. Та сам собі оце шукаю. Когось-то, з ним щоб розмовлять»?

Премьеру сыграли: приглашенный из Театра им. И. Франко Петр Панчук и один из ведущих артистов Театра им. Леси Украинки Дмитрий Савченко. В этом тандеме не только возрастная разница, но и сама природа каждого из артистов наталкивают на мысль: Шевченко-Савченко — человек, едва попавший в ссылку, еще не смирившийся с этой мыслью, а Шевченко-Панчук — словно уже переживший арест, все тяготы и лишения, присущие изгнаннику, унижения солдатской муштры, предательство друзей. Нет, хронологически герои не разведены на «до» и «после», они — два полюса одного и того же человека. Рядовой Шевченко — то оголенный нерв, человек, оглушенный тысячей ударов, напуганный, в его воспаленных глазах — застывшие слезы, ужас и непонимание (Дмитрий Савченко), то скорбное смирение, трезвость философа, наверняка знающего, что «неотвратим конец пути»... Если попробовать вместить образ, сыгранный Петром Панчуком в одну шевченковскую строчку, то это, пожалуй: «Мовчить і гнеться, мов жива, В степу пожовклая трава». Два разных вопроса задают артисты миру. Савченко: «Что происходит?», а Панчук: «За что?»

Этой двухмерностью режиссер создает живого, «объемного» человека, бросающегося от отчаяния к надежде и обратно. Два начала сойдутся в момент триумфа: после десятилетней ссылки Тараса Григорьевича царские власти выпустят на свободу. Дмитрий Савченко будет то ли плакать, то ли смеяться, беззвучно содрогаясь, а Петр Панчук осторожно, дрожащими руками, прикоснется к карандашу, боясь спугнуть свое счастье, и ритм спектакля понесется вскачь. В нетерпеливой спешке, взахлеб заговорит Шевченко-Савченко, боясь сделать малейшую остановку, — жажда человека успеть еще надышаться жизнью. В маниакальной идее героя Петра Панчука непременно жениться на молоденькой — отчаянные попытки удержать ускользающее время, в его нарочитой деловитости — боязнь упустить шанс. Шевченко-Панчук заговорит с воображаемой возлюбленной, держа главную свою ценность — два обручальных кольца, и лицо его озарится нежностью. Словно в этом крохотном колечке здесь и сейчас материализовалась его невеста, словно она — не только полное надежд будущее, но и возможность наверстать упущенное прошлое.

Обе актерские работы в спектакле «Везде один... Свеча на ветру» — серьезная заявка на Шевченковскую премию, и вовсе не потому, что спектакль посвящен великому украинскому поэту и выпущен в юбилей Кобзаря. И Дмитрий Савченко, и Петр Панчук (каждый по-своему) явили человека в неприкрытой наготе его души. Он трагически хрупок, уязвим, открыт всем ветрам, как едва теплящийся огонек свечи.

Тема «Свечи» заявлена не только в подзаголовке спектакля, но и в сценографии (художник — Елена Дробная). Несколько слабых огоньков мерцают на авансцене, придавая таинственный, сакральный, оттенок действию. Все убранство игрового пространства поднято над бытом. Несколько стульев и лабиринт из ширм подчеркивают ощущение пустоты и неприкаянности. В какой-то момент на них появится графика Шевченко, но нехитрая эта конструкция выполняет не только эстетическую функцию. Благодаря системе ширм на сцене происходит своеобразный «монтаж» эпизодов. Участники спектакля мгновенно появляются и исчезают в любой точке сценического пространства, благодаря чему действие в целом становится более динамичным. Неожиданны взрывы цвета и света — контрастно яркие эпизоды воспоминаний, всплывающих в воображении поэта (эпизоды «Гоголь», «Лермонтов» и «Беранже»). Зонги (композитор — Александр Шимко) создают ритмическую стройность спектакля. Они вырываются то как протест, то как негодование. А посріедниками между днем сегодняшним и историческими событиями выступают комментаторы. Они как будто приглашают зрителей заново прикоснуться к классику, чтобы почувствовать тепло человеческой жизни. И им это удается.